Капитан госбезопасности Васильев считал, что в жизни ему не повезло. В тридцать два года нужно готовиться получать подполковника, иметь в подчинении отделение или даже отдел, а на худой конец, если уж отвечаешь лишь сам за себя, то лучше делать это за кордоном, в чистой, цивилизованной и комфортной стране.

Возможно, он допустил ошибку еще тогда, после окончания Школы, когда согласился пойти в силовые структуры Комитета. Но возиться с бумагами и продумывать сложные ходы оперативных комбинаций ему никогда не нравилось, а в тирах, спортзалах и на полигонах он чувствовал себя как рыба в воде. К тому же попал он не в заштатную группу захвата, а в элитное подразделение, занимающееся сопровождением СРПБ.

Про СРПБ даже сейчас, когда каждый, кто допущен к какому-то секрету, считает своим долгом его выболтать, и то ничего неизвестно. Про атомные подводные лодки-ракетоносцы много раз в газетах писали: как плавают они в океанской толще, нацелившись ракетами куда надо, и ждут дня "X", когда поступит команда на упреждающий удар или, если лопухнутся наши, на удар возмездия. Американцы их своим подводным флотом отслеживают, со спутников засекают, но рассеянные мобильные пусковые точки обнаружить труднее, чем потерять, а уничтожить, в случае чего, еще труднее.

Другое дело шахтные установки – те и нам, и им известны; кто первым начнет заварушку, тот и заткнет бетонные жерла противника.

СРПБ – стратегические ракеты передвижного базирования. Американцы лет пятнадцать назад хитрую штуку придумали – «MX-100» в готовности номер один на тягач погрузили и возят по полигону – сорок километров в один конец, сорок в другой. Вначале хотели подземный тоннель для этого вырыть, но конгресс средств не выделил, так и катаются по поверхности, колесными протекторами огромный овал в аризонской пыли рисуют. В движущуюся цель попробуй попади.

Ну и хитрецы эти «штатники»! А у нас с семьдесят пятого восемьдесят СРПБ по стране колесят, и маршруты не чета аризонскому полигону – шесть тысяч километров плечо! И угадай, в каком из тысяч железнодорожных составов, в какой речной барже или морском сухогрузе, в каком большегрузном грузовике смертоносный сюрприз запрятан!

Речной или железнодорожный вариант для обслуги, конечно, комфортней, но Васильеву пришлось по шоссе мотаться, как заправскому водиле-дальнобойщику – неделю в рейсе, пять дней отдыха, и снова в дорогу.

Выглядело это так: идет себе по трассе рефрижератор, на вид самый обычный, про усиленную подвеску, амортизаторы, спецшины и бронированный кузов никто не догадается.

Васильев или напарник за рулем держат пятьдесят-шестьдесят километров да каждые четверть часа потайную кнопочку нажимают – радиосигнал «все в порядке» подают. Весь маршрут разбит на участки, на каждом свой центр слежения, не поступил сигнал – вертолет с тревожной группой взлетает и через пятнадцать минут на месте. И контрольные облеты практиковались: как там на СРПБ – все в норме? Или сзади, или впереди, по обстановке, второй рефрижератор шел, а там, в кузове, удобный салон оборудован и десять человек в полном боевом.

Гаишники тогда не беспредельничали: изредка остановят, документы в порядке – поезжайте! Для крайнего случая специальное предписание имелось с красной полосой: «Воинская перевозка. Контролю и досмотру не подлежит!» – и подпись серьезная, и печать плюс удостоверение комитетское в зубы, тут же под козырек: "Счастливого пути! ".

И про разбойные нападения на дорогах слышно не было. Только раз мотоциклисты деревенские «ангелов ада» изобразили: догнали с криком и улюлюканьем, к кювету прижать пытались, из обрезов стреляли, две тачки поперек дороги поставили: все, амба, поймали!

Напарник за рулем сидел и действовал по инструкции: чуть газанул, мотоциклы в разные стороны, на машине и следов не осталось: пара царапин да кровь на бампере...

Конечно, утомительно все время в дороге да сухомятка надоела, но платили хорошо и работа несложная. Если, конечно, сигнал не придет. Тогда хронометр включается: на выбор ровной площадки – пять минут, если ничего подходящего нет, прямо на шоссе останавливаешься, в это же время бойцы машину окружают, два спеца-ракетчика подбегают, но они и без них обязаны управиться: рычаг на себя – и вылезли из днища шесть упоров, раскорячились на асфальте, одновременно гидравлические рычаги крышу сбрасывают, и поднимается из кузова остроконечная стрела в серебристой антирадарной краске.

А ты знай свое дело делаешь: красная защелка, желтый стопор, сейчас три лампочки зажгутся, ага, вот... Теперь рычаги по порядку: один, два, три, красная кнопка, ревун – значит, все, три минуты в запасе... Оцепление расширяет круг и залегает, не переставая осуществлять контроль, а ты по газам: кабина уже отделена от пусковой установки и на триста метров отъехать легко успеет, а дальше и не надо: вспышка, грохот, и вот она уже в небе, пошла родная, ложится на курс, известный бортовому компьютеру... Конечная точка полета никому из группы запуска не известна, да им и не надо: задача выполнена, сейчас из центра слежения прибудут и их сменят. Прибывали обычно через пятнадцать минут, без опозданий.

Правда, это только на учениях случалось и настоящий запуск лишь один раз производили, но отработано все было четко, если бы до дела дошло – не сплоховали б...

Васильева уже на должность начальника центра слежения представляли, когда Союз стал разваливаться. Планы поменялись, из сопровождения СРПБ его отозвали, но опять дали задание исключительно важное и совершенно секретное.

В руководстве Комитета и Минобороны вовсе не такие дураки сидели, как по их рожам можно было судить, и хотя водку жрать любили, тут рожи не обманывали, но решения принимали трезвые, которые до того в аналитических отделах просчитывались.

Раз бывшие братские республики суверенитета хотят, значит, обязательно за атомные бомбы да ракеты схватятся, потому что ни на чем другом политического веса и международного авторитета сделать не сумеют. И пусть сейчас клянутся, что атомное оружие им ни к чему, обещания в политике выполняют еще реже, чем в обычной жизни. Просто пока у них еще реальной власти маловато: наши войска, наши командиры, наше обеспечение. Но скоро все изменится, приберут к рукам армию... Значит, надо действовать...

Группа, в которую входил Васильев, приземлялась на вертолете прямо в войсковой части, пользуясь тем, что суверенитет уже был, а контроля за воздушным пространством и армейскими территориями еще не было. Ночью снимали ядерные боеголовки, вместо них ставили муляжи, снаряженные отработанным топливом атомных реакторов, которое создавало соответствующий радиоактивный фон, но для взрыва использоваться не могло.

Теперь, когда прогнозы аналитиков подтвердились, Васильев не мог без усмешки слушать рассуждения новоявленных президентов о судьбе расположенного на их суверенной территории «ядерного оружия».

Так же усмехался и Якимов после августа девяносто первого, когда защитники никем не атакованного «Белого дома» рассказывали о мерах, принятых для противостояния штурму.

– Кого бы они остановили? «Альфу»? – Уголок рта, подергиваясь, обнажал стальную коронку. – Зажигательными бутылками? С мокрыми повязками против газов? Ну-ну... Он выразительно крутил головой.

Судьба Якимова была похожа на васильевскую. Отряд боевых пловцов, потом «Альфа», когда начались бесконечные, разрушающие Комитет реформы, в первую очередь развалили его силовые структуры и капитаны попали в одну бригаду службы наружного наблюдения одиннадцатого отдела Второго главного управления (контрразведки) КГБ СССР.

Одиннадцатый отдел занимался оперативным прикрытием и контрразведывательным обеспечением наиболее важных технических проектов, осуществляемых в СССР.

Начальник отдела генерал-майор Верлинов получил Героя соцтруда в группе конструкторов и разработчиков космического челнока «Буран», и на самом верху знали, что его заслуга в этом проекте неизмеримо выше, чем у главного конструктора, да и всего авторского коллектива в целом.